» » Украинский этногенез в эпоху Александра II
Опубликовано : 24-11-2018, 20:05 | Категория: Новости » Украинский этногенез в эпоху Александра II



Украинский этногенез в эпоху Александра II

В предыдущих материалах (1, 2, 3) мы уже рассматривали, как с развитием капиталистических отношений в Российской империи развивались и оппозиционные феодальному укладу либеральные и националистические идеи. Средневековая народность под влиянием экономических преобразований постепенно трансформируется в нацию. Однако на начальном этапе в состав этой нарождающейся нации входит лишь ограниченная часть общества, проживающего на данной территории, — национальная интеллигенция. Именно она формирует национальный миф. Кроме того, появляется местная буржуазия, реализации экономических интересов которой препятствуют остатки феодализма. Они вступают в симбиоз и становятся ядром нации. Подавляющее большинство населения ввиду низкой распространённости образования и вовлечения в старые феодальные отношения всё ещё остаётся в рамках старой средневековой народности. Однако с началом промышленной революции, распространением образования, средств массовой информации, свободного рынка труда и с развитием коммуникаций в новую общность — нацию — вовлекается всё большее число населения. По аналогичному пути шла в XIX веке и Украина, хотя, забегая вперёд, стоит сказать, что ввиду специфики отечественной истории формирование буржуазной нации здесь не было завершено вплоть до краха Российской империи.   

Очередные задачи украинской интеллигенции

Итак, к середине XIX века формирование украинской нации прошло следующие этапы:



В среде казацкой старшины, превратившейся в российских дворян, а также в среде польской шляхты, оказавшейся на присоединённых в конце XVIII века к Российской империи землях был сформирован исторический миф о казаках как о предках самостоятельного украинского народа. 



Усложнение экономической и административной системы приводит к необходимости распространения образования. В результате деятельности основанных в конце XVIII — начале XIX века университетов на Украине, как и в остальной части империи, появляется специфическая социальная группа — интеллигенция. В этой среде к середине века впервые формируется национальное самосознание и национальная идея.



Экономическое развитие первой половины XIX века порождает ещё одну новую для Российской империи социальную группу — буржуазию. Нередко будучи выходцами из крестьянского сословия, эти люди вполне разделяли и интерес интеллигенции к крестьянской культуре, и их либеральные идеи, направленные на пересмотр феодальных порядков и иерархии. Эта социальная группа начинает поддерживать своими средствами деятельность интеллигенции. [i][/i]

Таким образом, к моменту отмены крепостного права на Украине уже существовало вполне сложившееся ядро, если можно так выразиться, зародыш будущей нации. Первая национальная организация Кирилло-Мефодиевское братство была разгромлена, а её участники получили разной степени тяжести наказания.

Однако в недрах организации успели выработать документ под названием «Книга бытия украинского народа», в котором провозглашалось, что украинский народ, будучи носителем демократических идей, предназначен для высокой миссии поднять славянские народы на борьбу с самодержавием и распространить среди славян истинное христианство. Это стало прообразом национальной идеи, выраженной в свойственных тому времени категориях. В конце 50-х годов, после смерти Николая I и с началом определённой либерализации порядков, украинское движение начинает свою деятельность с новой силой.

Основанные на Украине университеты хотя и поставляли национальной интеллигенции новых соратников, но всё же в незначительных количествах. За первые 50 лет своего существования университет в Харькове выпустил лишь 2800 человек. Примерно такие же темпы были и у Киевского университета, подготовившего за первые 20 лет только 1500 выпускников. Но даже из этого числа лишь небольшая часть молодёжи оказывалась в рядах украинской интеллигенции. Можно предположить, что на тот момент ядро будущей нации не достигало и тысячной доли населения, проживающего на Украине.

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]Киев в 1860-х годах[/i]

Из этого положения вполне логично проистекала задача расширения круга «сознательных украинцев» путём просветительской деятельности. Однако для того, чтобы приобщать к современной национальной культуре, эту культуру предстояло ещё создать.

Таким образом, к моменту отмены крепостного права перед украинской интеллигенцией стояло две задачи — выработка новой культуры, в том числе превращение ненормированного, разделённого на множество диалектов народного украинского языка в литературный. А кроме того, как уже было сказано, второй задачей было расширение собственного круга и поиск связей с широкими народными массами.

Естественно, что в деле пропаганды собственных убеждений ядру нации нужны были СМИ. Первым из них стал издававшийся в Петербурге в 1859–1862 годах журнал «Основа». Журнал публиковал материалы как на русском, так и на украинском языках. История, художественные произведения, статьи на злободневные темы, экономические материалы и даже новинки науки — таково было содержание журнала. Вокруг него сформировался кружок представителей интеллигенции — как более старшего поколения, в том числе бывших членов Кирилло-Мефодиевского братства, так и более молодого. Учитывая наличие обязательной цензуры, ни о каком политическом содержании журнала речь не шла. Однако в нём систематически доказывалась самобытность украинской народности (как составной части триединого русского народа) и продвигались различные либеральные идеи, всё больше набиравшие популярность в тогдашнем образованном обществе.

Попытка внедриться в систему образования

Однако существование журнала с ограниченным тиражом никак не приближало интеллигенцию к более важной цели — обращению в «сознательных украинцев» широких народных масс. Для этих целей необходимо было участие в создании системы народного образования на украинском языке. На тот момент в Российской империи как раз начинались попытки создать светскую систему начального народного образования. А пока что первоначальную грамотность крестьяне получали в церковно-приходских школах, и в подавляющем большинстве случаев это образование было весьма низкого качества.

В 1861 году министром народного просвещения был назначен Александр Головнин. Этот человек отличался либеральными взглядами и был подвижником развития как высшего, так и начального образования. Одним из первых его дел стала реформа университетской системы, которая была разработана с использованием передовых европейских наработок и после широкой общественной дискуссии. Ему же принадлежит и заслуга основания Новороссийского университета в Одессе.

Были у Головнина и широкие планы по реформированию начального образования, включая переход от церковно-приходских школ к светским. К 1862 году на территории украинских губерний официально действовало около 4 тыс. церковно-приходских школ, в которых обучалось, также по официальным цифрам, около 60 тыс. крестьян. Однако, как свидетельствуют современники, в этой системе были распространены приписки с целью завышения как числа самих школ, так и числа учеников. Так, в своём дневнике генерал Киреев записал, что, по словам министра внутренних дел Толстого, в некоторых уездах приписки доходили до 90 %. Кроме того, сама методика преподавания в таких школах, не менявшаяся по сути с XVII века, нередко вызывала насмешки у образованной части общества. Однако, учитывая, что преподавание вели приходские священники, так сказать в нагрузку, не получая отдельной платы, а государство выделяло значительные суммы на поддержание школ, руководство церкви отстаивало эту доставшуюся ей «синекуру».

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]Церковно-приходская школа, конец XIX века[/i]

Но проблема с введением светского образования заключалась не только в сопротивлении церкви. В стране существовала катастрофическая нехватка подготовленных педагогических кадров. Быстро заменить священников было просто некем. И тогда один из соратников Головнина в деле народного просвещения, знаменитый российский хирург Николай Пирогов, бывший на тот момент попечителем Киевского образовательного округа, разработал проект создания сети педагогических училищ, в которых подготовку будут проходить сами крестьяне, дабы впоследствии и преподавать в светской системе начального образования. Идею поддержал и тогдашний генерал-губернатор Киевской губернии Васильчиков. На основании этого проекта Головнин подготовил устав «Общества распространения грамотности и образования Киевской губернии», который предполагал создание 157 педагогических училищ для крестьян. В 1862 году проект был подан на рассмотрение царю Александру II.

Подобные планы вполне совпадали с целями украинского движения. Украинские национал-либералы и сами вынашивали аналогичные предложения. Николай Костомаров, давно отбывший ссылку как участник Кирилло-Мефодиевского общества и успевший вновь приобрести славу одного из ведущих историков Российской империи, активно поддержал проекты Головнина и Пирогова.

Как сторонник развития украинской нации он также настаивал, что обучение в светских школах должно вестись на двух языках — украинском и русском. Данное предложение имело вполне практический смысл — получать начальное образование на родном языке проще и быстрее. С этими доводами соглашались не только Головнин и Пирогов, но и основоположник российской научной педагогики Константин Ушинский, который и сам в этот период работал над созданием методик начального образования. Естественно, что и другие представители украинской интеллигенции поддерживали подобные начинания. Костомаровым был даже начат сбор средств на публикацию украинских учебников для крестьян.

Естественно, что подобные планы вызвали сопротивление со стороны консервативной и реакционной части правительства. Идея развития образования давно раздражала подобные слои в правящей верхушке империи. Незадолго до описываемых событий из-за студенческих волнений правительству пришлось закрыть Петербургский университет (что, собственно, и послужило одной из причин назначения Головнина для исправления ситуации). Интересно, что Костомаров был одним из тех профессоров университета, кого обвиняли в том, что он намеренно сеял смуту среди студентов. Он даже был выслан из столицы, хотя и без запрещения преподавать. Неудивительно, что у консервативной части правительства и сама система университетского образования, да и вообще система образования как таковая и сам Костомаров вызывали негатив и отторжение.

Тогдашний министр внутренних дел Пётр Валуев вообще считал народное образование, предназначенное в том числе для производства местных управленческих кадров, «оплебеиванием власти». Доходило до высказываний о том, что лучше привлекать во власть враждебно настроенную польскую шляхту, составлявшую большую часть аристократии на Правобережной Украине, чем обучать русского мужика.

Подобное мнение было вполне логичным, ведь вчерашний крестьянин, получив современное образование, очень быстро ставил под сомнение легитимность феодального устройства страны. Учитывая, что светские преподаватели, как правило, были носителями либеральных взглядов, подобные настроения быстро передавались и их ученикам. Во что выливалось развитие образования в политическом плане, мы ещё скажем ниже. А пока стоит вспомнить, что посланный на Украину в 1862 году для ревизии жандармский полковник Сергей Мезенцов заявил: [i]«Учебное ведомство ежегодно усиливает местные заведения новыми лицами с ультралиберальным и местным (то есть националистическим) стремлением». [/i]Далее в своём отчёте Мезенцов пишет фразу, которую вполне можно назвать кредо тогдашних консерваторов: [i]«В учебных ведомствах кроется всё угрожающее зло»[/i]. Эти слова стали мрачным пророчеством для самого Мезенцова — 16 лет спустя, когда Мезенцов станет уже шефом жандармов, его зарежет на Итальянской улице в Петербурге уроженец Херсонской губернии, выпускник лесного института, народоволец Сергей Кравчинский. Сам Кравчинский преспокойно скрылся с места преступления и эмигрировал в Европу. Интересно, что некоторое время он колебался между украинской партией и «Народной волей» и выбрал последнюю ввиду того, что украинцы не устроили его своей аполитичностью и склонностью к просветительству. О выходцах из украинских губерний, выбравших радикальные методы вместо воспитания «национальной сознательности» в крестьянах, ещё будет сказано ниже.

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]Шеф жандармов Мезенцов[/i]

Дабы не допустить внедрения в жизнь реформы Головнина, МВД, Синод и даже военное министерство приложили много усилий, чтобы убедить царя не идти на поводу у либералов. Против «украинофилов», как тогда называли украинскую интеллигенцию, были предприняты меры запретительного характера. Военный министр Дмитрий Милютин после получения ряда анонимных жалоб из Киева инициировал разбирательства вокруг просветительской деятельности украинских кружков. Одновременно с этим ряд центральных имперских изданий, особенно руководимые Михаилом Катковым, издателем и публицистом консервативно-охранительских взглядов, обрушились с обличениями как на самого Костомарова, так и вообще на попытки распространять украинский язык и литературу. Их обвиняли в сепаратизме, радикальном либерализме, пособничестве полякам.

Если относительно либерализма обвинения были вполне справедливыми, то ни о каком сепаратизме на этом этапе, конечно же, речь ещё не шла. Что же касается польского влияния, то этот пункт и стал роковым для украинской партии. В 1863 году вспыхнуло новое польское восстание, и, хотя никаких доказательств какого-либо сотрудничества с польскими кругами предъявлено не было, подобные обвинения стали удобным предлогом для запретительных мер. 18 июля 1863 года был издан так называемый Валуевский циркуляр, который запрещал печать и распространение книг на украинском языке, предназначенных для обучения простонародья. В циркуляре верно была подмечена та задача, которую пыталась решить украинская интеллигенция: [i]«Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои вида на массу непросвещённую, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т. п.»[/i]. В циркуляре констатировалось, что «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный на него влиянием Польши». В итоге подобная деятельность объявлялась в циркуляре происками поляков и запрещалась как образовательная, так и духовная литература на украинском, разрешались только «произведения изящной литературы». Что касается Головнина, то он оставался на посту министра просвещения до 1866 года и был уволен после первого покушения на царя. Книги Ушинского по начальному образованию были фактически под запретом следующие несколько десятилетий.

Негативное политическое влияние циркуляра в некоторой степени ощущается до сих пор. Не секрет, что этот запретительный акт является и сегодня частью националистического мифа об угнетении украинцев в Российской империи. На тот момент, как часть более общей борьбы с распространением образования, он также имел плачевные последствия. Инициативы Головнина и Пирогова были пресечены, и в последующие десятилетия система начального образования в крае развивалась крайне медленно, а преимущества оставались за церковно-приходскими школами. Если в центральной России и на Левобережной Украине образованию впоследствии способствовала система земских школ, появившихся после земской реформы 1864 года, то на ту же Киевскую губернию эта реформа распространилась лишь в 1911 году.

Подобная политика, как показала практика, была крайне недальновидной и, несомненно, стала одной из причин краха империи 50 лет спустя. Спустя 30 лет, к концу 1890-х годов, число грамотных в губерниях, территория которых ныне входит в состав Украины, не превышала 25 % (один из наиболее низких показателей в стране). Подобное положение не могло не сказаться и на управленческих кадрах. Несмотря на то что экономика и общественное устройство усложнялись, империя катастрофически отставала по числу квалифицированного административного персонала. Если в Великобритании, Франции и Германии один чиновник приходился на 150 человек населения, то на землях современной Украины — в среднем на 1500 человек. Даже колонии находились в этом отношении в лучшем положении: в Индокитае один на 1000, а в Алжире один на 1900, что соответствовало показателям Полтавской губернии (один чиновник на 2000 человек населения). Возможно, именно такая отсталость Полтавщины стала причиной того, что здесь «украинофильские» идеи находили наибольший отклик — почти каждый третий деятель украинского движения был родом из этой губернии.

Естественно, что недостаток квалифицированных кадров существовал не только в государственном управлении, но и в промышленности. Это стало одной из причин того, что на протяжении 1860–80-х годов индустриальное развитие страны переживало период стагнации. К примеру, за 20 лет, с 1860 по 1880 год, выплавка чугуна во всей империи увеличилась лишь на 20 % — с 336 тыс. тонн до 400 тыс. тонн. И если металлургия с конца XIX века демонстрировала высокие темпы роста, то такие сферы, как машиностроение или химическая промышленность, развивались крайне медленно до самого распада империи.

Создание первой сети украинских организаций

Валуевский циркуляр, шумиха в прессе и пристальное внимание МВД и самого царя к украинскому вопросу привели к тому, что вновь, как и после дела Кирилло-Мефодиевского братства, украинская интеллигенция резко снизила активность своей деятельности. Лишь десятилетие спустя, в начале 1870-х годов, начинается новый этап становления украинских организаций. Наученная предшествующим опытом открытой деятельности, на новом этапе украинская интеллигенция переходит к созданию тайных организаций, которые вошли в историю под названием «громады». Первая из таких организаций была основана в Киеве, после чего по её примеру были созданы аналогичные кружки в Харькове, Полтаве, Одессе, Екатеринославе и других городах, включая Область Войска Донского, Кубань и даже Галичину с Буковиной, находившиеся тогда в составе Австро-Венгерской империи.

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]Члены киевской Громады, 1873 год[/i]

По сути своей эти организации напоминали зарождающиеся по всей России организации народников, однако с местным национальным уклоном.  В основе мировоззрения тут отчасти лежали идеи Герцена о некоем идеальном крестьянском общинном социализме, основы которого нужно перенести на всё общество, тем самым сменив отживающую феодальную монархию. Однако на Украине в этом плане были серьёзные отличия от условий остальной России, ведь общинного устройства, которое идеализировали народники, здесь почти не было. К примеру, 95 % крестьян Центральной России состояли в общинах, притом что на Украине эта цифра была лишь около 15 %. И если российский крестьянин придерживался исторически сложившегося общинного хозяйства, то украинский в значительно большей степени ориентировался на индивидуальную собственность. Кстати, подобное различие в отношении к собственности на землю и можно назвать одним из объективных национальных различий. 

Ещё в 1840-х годах Костомаров, Шевченко, Кулиш и другие деятели Кирилло-Мефодиевского братства уже провозгласили присущую украинцам демократичность и стремление жить по божественным заповедям, но вот конкретные формы этого образа жизни ещё предстояло отыскать в простом народе и систематизировать. К созданию этой идеальной модели и пытались приблизиться участники Громады. Основное ядро составляла группа в несколько десятков интеллектуалов как из научной, так и из творческой среды — один из основателей украинской историографии и археолог Антонович; этнограф и экономист Рыльский; член-корреспондент Петербургской академии наук филолог Житецкий; учёный-экономист и один из первых популяризаторов марксизма в научной среде Зибер; куратор Русского музея императора Александра III, доктор Сорбонны археолог Вовк; композитор Лысенко; театральный деятель Старицкий; учёный-энциклопедист, физик, математик, экономист, доктор медицины Подолинский; филолог Науменко; писатель Нечуй-Левицкий и другие. Если ранее наиболее авторитетным деятелем украинской среды был профессор Костомаров, то теперь место лидеров движения заняли более молодые Михаил Драгоманов и Павел Чубинский.

Легальные пути развития украинской культуры

После провала попыток организовать украинское начальное образование в среде украинских интеллигентов возникло стремление использовать легальные методы работы, чтобы обогатить национальный культурный багаж. Драгоманов утверждал, что даже если бы мы и могли сейчас обеспечить тотальное украинское начальное образование, то образованные таким образом крестьяне просто не найдут достаточного разнообразия интеллектуальных продуктов и всё равно будут вынуждены искать образование на русском языке. Поэтому задача — не просто идти к народу с украинским словом, но и выработать содержание для этого самого слова.

Вскоре «громадовцам» представилась прекрасная возможность при непосредственной государственной помощи приступить к выполнению этого плана. Десятилетием ранее, ещё после издания Валуевского циркуляра, один из лидеров движения Павел Чубинский был выслан из Киева в Архангельск как неблагонадёжный. Как уже говорилось, в стране существовал дефицит образованных людей, а потому в ссылке Чубинский вскоре получил должность старшего чиновника особых поручений при губернаторе, что позволило ему свободно заниматься наукой. Вскоре за этнографические и географические экспедиции он получил серебряную медаль Русского географического общества. Проведя в Архангельске более шести лет, уважаемым в научных кругах деятелем Чубинский вернулся в Киев. Географическое общество предложило ему организовать этнографически-статистическую экспедицию в Юго-Западном крае. В качестве члена этой экспедиции Чубинский проработал почти десять лет вплоть до 1878 года и в итоге издал семитомный отчёт о проделанной работе. За этот труд он был отмечен золотой медалью Русского географического общества, Уваровской премией академии наук и золотой медалью международного конгресса в Париже, кроме того, стал почётным членом многих научных сообществ. В 1872 году, в разгар этой работы, РГО предложило Чубинскому заняться открытием Киевского отделения общества. Идею поддержали тогдашний генерал-губернатор Киевской губернии Алексей Дондуков-Корсаков, а также великий князь Константин Николаевич. Чтобы скрасить тот факт, что в членах правления общества оказались неблагонадёжные украинофилы Антонович и Чубинский, в руководство были приглашены известные своими реакционными и охранительскими взглядами Юзефович и Шульгин.

Открытое отделение РГО стало легальным центром деятельности украинской интеллигенции и неким прообразом национальной академии наук. Постепенно Киевское отделение привлекло к работе наиболее активных «громадовцев» из числа специалистов в сфере географии, статистики, этнографии, истории, архивного дела и т. д. Кроме того, «громадовцы» приобрели одно из наиболее популярных местных изданий «Киевский телеграф», в котором популяризировали либеральные идеи, в том числе общую тогда для либералов идею будущего федеративного устройства России. К этому моменту Валуевский циркуляр, с момента которого прошло уже десять лет, практически не применялся цензурными комитетами. Вновь возобновилась публикация литературы, кроме того, при Киевском РГО была создана украинская библиотека. Возобновились и попытки внедрения в сферу народного образования. Между губернскими властями и членами Громады создался определённый компромисс — власти позволяют им вести культурно-просветительскую и научную работу, а украинская интеллигенция взамен остаётся на принципах аполитичности и по мере возможностей, пользуясь своим влиянием, осаживает радикалов не только в крае, но и в соседней Австро-Венгрии. Однако этот компромисс просуществовал недолго. 

Финал Киевского отделения РГО был подобным тому, что произошло в 1863-м после попыток внедрения в систему народного образования. Уязвлённые тем, что их использовали при открытии отделения, а после полностью отодвинули от работы, Юзефович и Шульгин сначала организовали в прессе кампанию по разоблачению «гнезда украинофилов», а после перешли к доносительству. Разразившийся скандал дошёл до высоких инстанций, и дело об украинофилах в Киевском отделении РГО попало на контроль к царю.

Украинский этногенез в эпоху Александра II

[/i]

Издание Киевского отделения РГО под редакцией Чубинского[/i]

Осенью 1875 года была собрана специальная комиссия, состоявшая из министра народного просвещения Толстова, шефа жандармов Потапова, главы Синода Победоносцева, министра МВД Тимашева и самого доносителя Юзефовича.

Записку с анализом деятельности «громадовцев» в рамках географического общества была поручена всё тому же Юзефовичу. Смысл записки состоял в следующем: украинофилы не что иное, как австро-венгерская интрига (пожалуй, это первый случай заявления об австро-венгерском следе), главной целью которой, с одной стороны, является разрыв Украины с Россией, а с другой — провоцирование крестьянских бунтов в стиле гайдамацкого движения. Юзефович признаёт, что ничего подобного в распространяемой «громадовцами» литературе нет, но «это вовсе не доказывает, чтобы украинофилы были чужды разрушительных идей социализма». Таким образом, «громадовцы», как и вообще всё украинское движение, выставлялись иностранными агентами, сепаратистами и поджигателями.

На основании этой записки вне всякой дискуссии был составлен проект указа, который вошёл в историю как Эмский указ. В частности, в нём содержались следующие требования:



Запретить ввоз из-за границы любых произведений на украинском языке.



Запретить публиковать внутри империи любые произведения на украинском, за исключением оригинальных исторических документов, воспроизводить которые стоит только с русской орфографией.



Запретить на украинском любые театральные постановки, а также печать текстовых комментариев к нотам.



Запретить газету «Киевский телеграф» ввиду того, что её редакция состоит из людей самого неблагонамеренного направления.



Усилить надзор учебного начальства, чтобы не допускать какое бы то ни было преподавание на украинском языке.



Очистить библиотеки всех учебных заведений от литературы на украинском языке.



Проинспектировать личный состав Харьковского, Киевского и Одесского учебных округов на предмет симпатий к украинофильству. Выявленных украинофилов переводить в великорусские губернии и заменять их преподавателями из этих последних.



Рекомендуется как полезная мера назначать в Харьковский, Киевский и Одесский учебные округа преподавателей преимущественно великороссов, а преподавателей украинцев распределять в Санкт-Петербургский, Казанский и Оренбургский учебные округа.



Киевский отдел географического общества закрыть вплоть до устранения всех «лиц сомнительных в своём чисто-русском направлении».



Драгоманова и Чубинского немедленно выслать из края как неисправимых и опасных агитаторов. [i][/i]

Как видно из пунктов указа, он был нацелен на тотальный запрет украинского языка в образовании, науке и искусстве. Всего через три года часть этих запретов была снята, потому что зачастую выполнение пунктов указа превращалось в насмешку над здравым смыслом. Особенно комичным выглядел запрет на публикацию комментариев к нотам. Нередко доходило до курьёзов, когда цензуру не могли пройти народные песни на оригинальном языке, в то время как они же в переводе на французский допускались к печати. Даже после всех послаблений запрет на украинские издания был нормальным явлением — в 1880 году был сожжён отпечатанный тираж перевода книг Иова, переводы шекспировских пьес, выполненные Кулишом, 20 лет пролежали без возможности публикации. Среди запрещённых книг — детские сказки, переводы Гомера и, естественно, народно-просветительские издания. По сути, указ действовал до самой революции 1905 года. В 1895–1905 годах лишь около трети изданий на украинском допускалось к публикации.

Сегодня, когда действительные настроения и идеи «громадовцев» ввиду опубликованных переписок, документов и раскрытых псевдонимов в иностранной печати давно известны, можно утверждать, что довлеющее настроение на этапе 1870-х годов в этой среде — стремление к демократическому государству федеративного устройства с культурной автономией регионов. Деятельность организации была исключительно культурнической и не носила политического характера, что было платой за возможность легальной работы.  Киевский генерал-губернатор Дондуков-Корсаков и министр МВД Тимашев вполне понимали важность этой своеобразной сделки и пытались воспрепятствовать подписанию указа в его самом радикальном варианте. Однако по причине большей энергичности радикалов в убеждении царя указ был подписан без всяких исправлений или смягчений.

Подобно Валуевскому циркуляру, Эмский указ стал ещё одним шагом на пути к переходу украинского движения на более радикальные и сепаратистские позиции. И по сей день Эмский указ в националистическом мифе служит доказательством угнетения украинской культуры и языка.

Разночинцы в общественной жизни Российской империи

Однако Эмский указ имел и ближайшие политические последствия. Стоит отметить, что постепенно общественно активная среда, хоть и оставалась узкой прослойкой, всё больше выходила за пределы дворянского сословия. Как ни сдерживалось развитие образования, всё же полностью избежать вовлечения в общественную сферу лиц не дворянского происхождения было нельзя. После отмены крепостного права в России начинается, по определению Ленина, разночинский этап развития революционного движения. Даже в университетах доля лиц не дворянского происхождения, то есть выходцев из мещан, священников и даже крестьян, достигает 30 %, а к 1880-м годам — уже 60 %. Впоследствии, когда эта тенденция определится в полной мере, правительство попытается сдержать наплыв разночинцев всевозможными сословными и имущественными ограничениями по типу «указа о кухаркиных детях», но в перспективе это не поможет спасти распадающуюся империю.

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]Студенты конца XIX века[/i]

Подобная перемена в социальном составе наблюдается не только на уровне всего российского образованного общества, но и в среде украинофильских организаций. К примеру, в том же Кирилло-Мефодиевском братстве все участники, за исключением крестьянина Шевченко и мещанина Ивана Посяды, были дворянами, хотя и в большинстве своём мелкопоместными. Соответственно, и наказания для всех оказались очень мягкими, за исключением Шевченко, отправившегося на десять лет в солдаты. Дворяне могли рассчитывать не только на снисходительность властей, но и на ответственные должности в местах ссылки и продолжение карьеры и учёбы. Тот же Костомаров, несмотря на то что был организатором и идейным вдохновителем целого поколения украинофилов, дослужился в гражданской иерархии до генеральских чинов. Куда на меньшую снисходительность могли рассчитывать разночинцы и особенно крестьяне. Соответственно, между разночинцами и властью становились не только политические разногласия, как между либеральным и реакционным дворянством, но и разногласия сословные. Это обуславливало и их большую радикальность.

Радикализация революционного движения

Но у радикализации общественно активной молодёжи были и другие причины.

К 1870-м годам в обществе оформилось разочарование от несбывшихся надежд на либерализацию. У нарождающегося российского революционного сообщества, условно говоря, было два плана действий.

Первый план, представленный в первую очередь идеями народника Петра Лаврова, заключался в том, чтобы постепенным развитием и пропагандой готовить крестьян к будущей революции. Возникшая было народническая организация «Земля и воля» в 1864 году распалась в том числе из-за разногласий относительно программы, основанной на утверждении, что последовательными культурными преобразованиями можно добиться изменений в России. Примерно такие же иллюзии испытывали долгое время и в украинском движении, отказываясь от радикальной революционной деятельности. Второй план действий, разработанный анархистом Михаилом Бакуниным, заключался в организации террора против представителей власти, который, по его представлениям, может спровоцировать народное восстание. Аналогов этого радикализма в украинском движении просто не существовало.

Поначалу идеи Лаврова привлекали больше сторонников, в том числе среди молодёжи. Однако сворачивание реформ и постоянное ужесточение мер, применяемых по отношению к вольнодумству, толкали новые молодые поколения в радикальный революционный лагерь. Последней каплей стал разгром молодёжной инициативы, вошедшей в историю под названием «хождение в народ». В 1873–74 годах спонтанно более трёх тысяч активистов в 37 губерниях России пошли в деревни с целью пропаганды среди крестьян идей социализма и либерализма. Интересно, что там они встречались и взаимодействовали в том числе с молодёжью из числа украинофильского движения, которая тоже пошла в деревни пропагандировать не только либеральные идеи, но и «национальную сознательность». Эти движения вполне сочувственно относились друг к другу и взаимодействовали.

Инициатива закончилась фиаско, крестьяне не были готовы воспринять идеи городской интеллигенции, а власти не были готовы простить эту несанкционированную затею. В течение 1873–1877 гг. без особого разбирательства было арестовано около трёх тысяч человек. Из них 265 человек, в основном студенты, были задержаны для суда. Во время предварительного следствия, которое продолжалось очень неспешно, 47 человек скончались, 12 покончили с собой, а 38 сошли с ума. В итоге перед судом предстали 193 человека, поэтому и процесс вошёл в историю как «Процесс 193». Сам процесс вызвал ряд скандалов, причём международного уровня, так как в большинстве случаев доказательная база была крайне слабой. Тем не менее 28 человек были приговорены к каторге на срок до 10 лет, 36 — к ссылке, 30 — к различным административным взысканиям, остальные оправданы. Однако Александр II для оправданных также предписал административную высылку. Впоследствии такие массовые процессы над участниками «хождения в народ» организовывались неоднократно. Интересно, что на этом процессе в качестве обвиняемых присутствовали будущие убийцы царя София Перовская и Михаил Желябов, причём были оправданы.

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]И. Е. Репин, «Арест пропагандиста»[/i]

Уход молодёжи из украинского движения

События середины 1870-х показали, что последовательная работа по просвещению народных масс в Российской империи невозможна. Драгоманов и Чубинский, которые во время работы киевского отделения проповедовали умеренность и аполитичность, потерпели поражение своих идей. Первый был вынужден скрываться за границей, второй вновь оказался выслан. Эмский указ стал лишь ещё одним подтверждением точки зрения радикалов. Радикализм консерваторов порождал радикализм революционеров, началась смертельная борьба, которая уже не окончится до самого конца Российской империи.

Между поколениями украинской интеллигенции возникает нарастающее противоречие. Более молодые уже открыто сомневаются в действенности методов старых авторитетов, а старшее поколение критикует молодёжь за нетерпение и необдуманную горячность. Костомаров, некогда символ украинского движения, после 1876 года переходит на откровенно капитулянтские позиции перед властью, другие лидеры «громадовцев», такие как Антонович и Житецкий, призывают продолжать придерживаться компромиссов даже несмотря на прямые запреты развития украинской культуры. Естественно, что подобное поведение наиболее авторитетных людей в украинском движении в конце концов толкает молодёжь в ряды более радикальных народников.

Отток украинской молодёжи в ряды общероссийских партий, которые не придают большого значения национальному вопросу, приобретает катастрофические для движения масштабы. Нередко бытовало мнение, что «южане» стали ядром политического терроризма, отойдя от идей просветительской работы к идеям насильственной борьбы. София Перовская, одна из организаторов убийства Александра II, была прямым потомком последнего украинского гетмана Кирилла Разумовского и имела широкие родственные и культурные связи с Украиной, сама некоторое время жила в Киеве, тем не менее никакого участия в украинском национальном деле она не приняла. Михаил Желябов, другой организатор убийства Александра II, также долгое время живший на Украине, учившийся в Новороссийском университете в Одессе и некоторое время принимавший участие в работе одесской «Громады», также быстро вышел из орбиты нерешительных украинофилов. Ещё один участник убийства Александра II Николай Кибальчич, уроженец Черниговской губернии, в начале 1870-х даже некоторое время участвовал совместно с украинофилами в попытках просвещения крестьян Киевской губернии, но в 1881 году он уже разрабатывает особую конструкцию бомб, которые полетят в царя за идеалы, далёкие от целей национального строительства. Украинцем, выходцем из Херсонской губернии, был и Сергей Степняк-Кравчинский, в 1878 году зарезавший в Петербурге шефа жандармов Мезенцова. Украинцами были Николай Стародворский и Василий Конашевич, застрелившие жандармского подполковника Григория Судейкина. Стоит упомянуть и Дмитрия Лизогуба, состоятельного помещика из Черниговской губернии, потомка казацкой старшины, который был повешен в Одессе в 1879 году за подготовку и спонсирование террористических актов. Вообще, примерно из тридцати членов исполкома «Народной Воли», крупнейшей террористической организации того периода, почти каждый третий был выходцем с территории современной Украины.

Украинский этногенез в эпоху Александра II
[i]
[/i]

[i]М. Желябов и С. Перовская на суде по делу об убийстве Александра [/i][i]II, иллюстрация очевидца[/i]

Естественно, что старшее поколение «громадовцев» не могло не реагировать на подобный отток молодёжи в ряды общероссийских революционных организаций. К примеру, в 1880 году в Женеве Михаил Драгоманов на одном из политических собраний пытался осуждать социалистов за то, что многие из них, будучи родом с Украины, ничего не делают для становления собственной нации. Присутствующий на этой встрече Леонид Дейч, тогда народник, а впоследствии один из создателей первой марксистской организации в Российской империи «Освобождение труда», так описал в воспоминаниях свой ответ Драгоманову: [i]«Я постарался представить деятельность украинофилов на юго-западе бесполезным времяпрепровождением, чуть ли не переливанием из пустого в порожнее. Я сообщил, как украинофилы по нескольку лет проводят в обработке одной буквы малороссийского словаря или в собирании народных песен и поговорок, а уж если раскачаются написать что-нибудь для народа, то печатают столь глубокомысленные рассказы, как "Про с[/i][i]iру кобилу" или "Як баба Параска, та купила порося". Помню, в зале раздался весёлый, одобрительный смех, а оскорблённые украинцы покинули собрание».[/i] Этот отрывок вполне характеризует потерю авторитета лидеров украинского движения в среде более молодых и энергичных земляков.

***

Таким образом, развитие украинского движения к концу царствования Александра II потерпело целый ряд поражений.

Наладить связь с широкими слоями украинского населения оказалось невозможным ввиду прямого запрета на образование на украинском языке и сохранения гегемонии церкви в сфере начального образования крестьянского населения. Окончилась неудачей и попытка украинской интеллигенции обогатить украинскую культуру и науку, пользуясь легальными возможностями, но, несмотря на открытые проявления верноподданничества, их деятельность была объявлена антигосударственной и на неё был наложен тотальный запрет. К 1880-м годам украинофилы оказались дезориентированы, лишены чётких целей и каких-либо внятных планов своей дальнейшей деятельности. Молодёжь, разочаровавшаяся в культурно-просветительских методах, всё охотнее покидала ряды украинофилов, переходя в ряды радикалов-революционеров.

В итоге деятельность украинского движения в Российской империи вплоть до 1890-х годов практически не выходит за пределы литературного творчества, а громады становятся не более чем клубами по интересам старых друзей. У национальной интеллигенции возникает проблема поиска новых возможностей работы и определяется задача поиска связей с широкими народными массами в изменившихся условиях. Пройдёт немного времени, и начало промышленной революции в России, которая повлечёт быстрые социальных изменения, создаст условия для роста так ожидаемой украинской интеллигенцией «национальной сознательности». Российская империя вступит в последний этап своего существования, для которого станут характерными появление политических партий и массовая политизация. Появятся в том числе и украинские партии. Кроме того, параллельно с социальной радикализацией более остро будет поставлен и национальный вопрос. Если в предыдущий период украинское движение почти никогда не выходило за рамки мечтаний об автономии, то в конце века будет брошен лозунг национальной независимости. Но всё это произойдёт уже на следующем историческом этапе национального развития украинцев. 





Источник



(голосов:0)




Смотрите также: 

Похожие новости
Комментарии
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.