Жалея миллионы, теряем миллиард

Вести из Венесуэлы в последнее время всё тревожнее. Из страны выехали все американские дипломаты (нередко такая мера безопасности предшествует попытке силовой смены политического режима), авиакомпании ряда государств (США, Франция) отменили регулярное авиасообщение с Каракасом. Плюс проблемы с электроэнергией, новости о хаосе, мародёрствах, беспомощности руководства. Иными словами, Венесуэле активно создают имидж страны-изгоя.

Известно, что как Россия, так и Беларусь в своё время вкладывали деньги в венесуэльскую экономику, а совместные экономические проекты широко анонсировались во время визитов Карлоса Мадуро в Москву и Минск. Давайте разберёмся, сколько российских и белорусских денег было вложено в Венесуэлу и остаются ли они там до сих пор. И так ли будет страшно их лишиться, как расписывают белорусская пресса и часть российской.

Беларусь

Как сообщает нам всезнающая Википедия, экономические и торговые отношения между Беларусью и Венесуэлой правильнее рассматривать с 2007 года, поскольку до этого торговля с белорусской стороны велась в незначительных масштабах, а с венесуэльской не велась вовсе. Активизация торговли совпала с временем открытия посольства РБ в Каракасе. Хотя, как мы знаем, это совсем не совпадение: белорусский дипломат — прежде всего дипломат торгующий.

В свою очередь, открытие посольства тоже произошло не случайно. Покойный президент Венесуэлы Уго Чавес посетил Беларусь 5 раз, т. е. приезжал каждый год. Лукашенко за тот же период совершил 2 ответных визита.

На графике не хватает 2018 года. В январе — ноябре прошлого года белорусский экспорт в Венесуэлу просел до 2,1 млн долларов.

Это значительно меньше, чем, скажем, в 1992-м (5,5 млн долларов), когда в Венесуэле даже посольства белорусского не было. Впрочем, падение экспорта объяснимо и понятно, если вспомнить об экономической ситуации в Венесуэле.

Инвестиции в Венесуэлу угадываются интуитивно: машиностроение и нефтедобыча.

В машиностроении — совместные сборочные производства МАЗ, МТЗ и «Амкодор» — «МАЗ ВЕН С.А», «ВенеМинск Тракторес» и «Макинарьяс Баринас» соответственно.

В нефтедобыче — венесуэльско-белорусское СП «Петролера БелоВенесолана», в котором «Белорусьнефти» принадлежит 40%-ная доля. Компания существует с 2007 года и за 2008–2018 годы успела добыть 9,2 млн тонн нефти и 7 млрд кубометров природного газа. В плане на 2018 год значилась добыча 725 тыс. тонн нефти. Исходя из чего можно предположить, что план в прошлом году выполнить не удалось (к началу 2018 года было добыто примерно 9 млн тонн нефти, т. е. за 2018-й — всего 200 тыс. тонн).

Но добыча по-прежнему перспективна: «Общие запасы на месторождениях, где ведёт добычу наше СП, составляют 100 миллионов тонн. Соответственно, наша доля потенциально — 40 миллионов тонн», — рассказал журналистам представитель «Беларусьнефти».

40 млн — это много или мало? Для Беларуси мало — примерно двухлетний объём переработки модернизированными НПЗ республики. А для «Беларусьнефти» — прилично.

К тому же одними только миллионами тонн тут измерения не ведутся. Добыча в Венесуэле и Эквадоре — это опыт, демонстрация возможностей компании. Кроме того, Венесуэла для Беларуси — ещё и опытный полигон отработки технологий нефтедобычи. «Стратегическая задача предприятия «Белоруснефть» в Венесуэле и Эквадоре — повысить эффективность разработки залежей нефти и газа. Решить её намерены за счёт внедрения новых технологий в добыче и рационального подбора геолого-технических мероприятий», — говорится по этому поводу на сайте компании. Разработкой технологий занимается БелНИПИнефть.

У машиностроителей всё печальнее. СП «ВенеМинск Тракторес» начало работу в 2012 году. В 2013-м, во время торжественной презентации промышленной зоны Санта Инес (именно там расположены сборочные мощности), были озвучены планы: выйти на сборку 500 тысяч грузовых автомобилей МАЗ и 10 тысяч тракторов МТЗ к концу 2013 года.

В реальности получилось иначе. В течение пяти лет в Венесуэлу было поставлено порядка 2900 комплектов для сборки тракторов, причём в 2017-м было собрано только 8 тракторов.

Соответственно, ещё в 2017-м поставки были приостановлены (несмотря на новый контракт о поставке 2000 комплектов). Стоимость продукции МТЗ, направленной за это время в Венесуэлу, — около 76 млн долларов, примерно треть из этой суммы по состоянию на конец 2017 года была погашена.

В 2017-м сообщалось и о планах сборки на площадке МТЗ лесозаготовительной техники, однако, похоже, они так и остались планами.

СП «МАЗ ВЕН С.А» начало работу ещё в 2007 году, т. е. планировалось и создавалось до глобального финансового кризиса. Отчасти это объясняет масштабы замысла: наиболее ранние планы предусматривали, что СП будет выпускать более 19 тысяч грузовых автомобилей в год. Такие объёмы были необходимы в т. ч. (и, очевидно, в первую очередь) для нужд армии Венесуэлы. «В настоящее время автопарк венесуэльской армии состоит из многочисленных моделей различного происхождения: германского, австрийского, бразильского, голландского, израильского, итальянского, американского, российского и швейцарского», — писало в 2012 году издание «Военный паритет». Кстати, в 2012-м планы уже усохли до 10 тысяч штук.

Кроме того, в своё время Уго Чавес предлагал Лукашенко продать ему контрольный пакет МАЗа. «Чавес предлагал купить часть акций, и за большие деньги. Я говорю: "С большим удовольствием. Но ты должен быть оплотом МАЗа в Латинской Америке"», — ответил ему тогда белорусский президент.

Согласно информации, имеющейся в СМИ, у МАЗа зависли в Венесуэле 170 млн долларов.

Т. е. вопрос «Что может потерять в Венесуэле Беларусь», которым не единожды уже задавались белорусские СМИ, в корне неправильный. Инвестиции в создание сборочного производства не слишком велики — достаточно вспомнить, сколько этих производств у белорусских производителей на постсоветском пространстве.

Всё, что Беларусь могла потерять, она уже потеряла — рынки сбыта для своего машиностроения. Рынки, потому что Венесуэла в данном случае наверняка замышлялась Лукашенко и Чавесом не только как место производства, но и как точка входа на рынок Латинской Америки, а также большой испытательный полигон (практика показала, что эксплуатация белорусской техники в венесуэльском климате имеет свою специфику).

В сравнении с этими потерями долги машиностроителей, а также других компаний (на начало 2018 года долги Венесуэлы перед «Белзарубежстрой» составляли почти 110 млн долларов) — досадные неприятности.

Отметим также, что в белорусской оппозиционной прессе с конца января (т. е. с тех пор, как глава Национального конгресса Хуан Гуайдо объявил себя временным лидером Венесуэлы) стоит нескончаемый стон на тему того, что Беларусь обязательно потеряет все свои вложения в Венесуэлу. Если быстренько не признает Гуайдо, надо понимать. Типичный пример:

Скриншот материала на сайте «Белсат»

Россия

Тут ситуация интереснее. Россия также вкладывалась в венесуэльскую нефтедобычу. Однако, в отличие от Беларуси, обычно предпочитала ограничивать свои экономические отношения обычной торговлей.

В первую очередь это, конечно же, вооружения. Как подтвердил в конце 2017 года заместитель директора ФСВТС России Анатолий Пунчук, Венесуэла — «крупнейший эксплуатант российского вооружения и военной техники в латиноамериканском регионе». Общая сумма выполненных контрактов оценивается в 11 млрд долларов.

Одних только АК-103 было продано 100 тыс. штук, а кроме того, Венесуэла ещё покупала бронетехнику (танки Т-72, БМП-3 и БТР-80), авиацию (истребители Су-30МК2, вертолёты Ми-35М), системы ПВО «Бук-М2» и «Антей-2500».

Помимо продажи военной техники и вооружений, Россия также вложилась в строительство двух оружейных заводов по лицензионному производству АК-103 и патронов калибра 7,62 мм. Как заявил в феврале генеральный директор «Ростеха» Сергей Чемезов, в настоящее время проект готов на 90 % и будет введён в строй до конца года. Оплата была комбинированной: частично Венесуэла рассчиталась деньгами, частично — российским экспортным кредитом. Однако доля кредитных средств в финансировании строительства неизвестна. Заявленная стоимость проекта — 1,1 млрд рублей.

Довольно значительные вложения в экономику Венесуэлы до недавнего времени были у российского Газпромбанка: 17 % акций в GPB Global Resources, владеющей 40 % доли Petrozamora — компании, разрабатывающей нефтяные месторождения. Правда, буквально на днях стало известно, что банк избавился от этого актива.

Источник: kommersant.ru

А вот «Роснефть» вряд ли уйдёт из Венесуэлы даже под угрозой санкций. «Компания по-прежнему тесно сотрудничает с Каракасом, не только получая венесуэльскую нефть для переработки на своем НПЗ в Индии, но и... поставляя в страну нафту. Нафта нужна для того, чтобы разбавлять тяжёлую нефть пояса Ориноко и превращать её в товарный продукт», — пишет обозреватель издания Юрий Барсуков.

К тому же общие инвестиции «Роснефти» в венесуэльскую нефтедобычу оцениваются в 4,3 млрд долларов: 2 млрд — инвестиции в покупку долей в СП с PDVSA и 2,3 млрд — предоплата PDVSA за нефть.

Впрочем, общие инвестиции России в Венесуэлу достигают 17 млрд долларов (с 2006 года, оценка Reuters).

Дмитрий Козлов и Николай Зубов, анализируя в материале для «Коммерсанта» политические риски для российских компаний в венесуэльской нефтедобыче, указывают: «В случае смены власти в стране "Роснефть" с высокой вероятностью утратит как минимум часть активов… Увеличение доли "Роснефти" в Petromonagas с 16,7 % до 40 % в 2016 году за 500 млн долларов может быть оспорено — его не одобрял парламент Венесуэлы, как этого требует конституция страны. Аналогично не была одобрена передача "Роснефти" в 2017 году прав на разработку газовых участков Patao и Mejillones на шельфе».

Об угрозе лишения российских компаний активов прямо заявил Карлос Веккьо — представитель самопровозглашённого лидера Венесуэлы Хуана Гуайдо в США (фактически квазипосол): «Соглашения, которые не были признаны Национальной ассамблеей, являются незаконными. Мы не признаём незаконных соглашений. Остальные — да, мы будем соблюдать… Китай и Россия должны это понимать».

Иными словами, незаконными являются соглашения, которые лишают американские компании позиций в венесуэльской нефтедобыче. 

По оценке директора группы по природным ресурсам рейтингового агентства Fitch Ratings Дмитрия Маринченко, на которую ссылаются авторы, для того, чтобы «Роснефть» отбила хотя бы предоплату, необходимо выполнение трёх условий:

Мадуро должен продержаться у власти до конца года.



Средние цены на нефть не должны падать ниже 60 долл./барр.



До конца года «Роснефть» должна получить 40 млн баррелей нефти.

И, судя по всему, как раз к этому и идёт: 18 марта президент государственной нефтяной компании страны PDVSA Мануэль Кеведо заявил, что Венесуэла перенаправит часть нефти, предназначавшейся США, «в Россию или другим партнёрам». Дело в том, что поставлять эту нефть в США правительству Мадуро не имеет никакого смысла. Американским компаниям запрещено оплачивать эту нефть и в принципе поддерживать экономические отношения с венесуэльским бизнесом, если есть вероятность, что средства в конечном счёте окажутся под контролем Мадуро или его приближённых.

Не то считают

Таким образом, единственная точка соприкосновения России и Беларуси в Венесуэле — нефть. Об остальном же лучше всего говорят суммы контрактов: миллионы (Беларусь) и миллиарды (Россия). Однако это не означает, что потери несравнимы.

Для обеих стран Венесуэла — ворота в Латинскую Америку. Для Беларуси — для тракторов, для России — для вооружений, но это уже второстепенные частности. Главное, что поражение Мадуро будет означать не просто потерю активов в нефтедобыче, но и уход из Венесуэлы в принципе.



Дело не только в деньгах, которые «Роснефть» успеет или не успеет вытащить. Как видим, за минувшие годы венесуэльская нефть стала для компании важным звеном в её международном бизнесе, без неё схему логистики сырья для НПЗ «Роснефти» в Индии придётся менять.



Проблемы Венесуэлы типичны: у неё много нефти, которую США привыкли считать своей. Напомним, Венесуэла ещё в 2013 году вышла на 1-е место в мире по доказанным запасам нефти и по состоянию на 2017 год сохраняла его.

Слова представителя Гуайдо прямо указывают, что дело совсем не в одобрении сделок Нацсоветом, а в том, что фигуранты сделок — «Россия и Китай». Иными словами, потеряют ли российские и белорусские компании свои инвестиции в Венесуэле, напрямую зависит от того, усидит ли Мадуро в президентском кресле так же, как до него это удалось Асаду.

***

...Хотя в сравнении с исходом текущего политического кризиса в Венесуэле (и его влиянием на рынок нефти) даже миллиарды «Роснефти» — жалкие крохи. Сегодня в Венесуэле ведётся борьба не за сотни миллионов и миллиарды, а за десятки миллиардов долларов в самой Венесуэле и сотни миллиардов — на мировом рынке нефти.

Сегодня нефтедобыча в Венесуэле стагнирует, однако если её раскочегарить, это может обвалить мировые цены, что чревато ценовыми войнами на рынках нефтепродуктов.Всё это может многократно превысить гипотетические потери РФ и РБ от смены власти в Венесуэле, которые вот уже пару месяцев пытается подсчитывать пресса.

Источник







Смотрите также: