Повод для оптимизма: компенсацию по форс-мажору согласовали

Последние дни февраля принесли радостную новость: одним нерешённым вопросом в российско-белорусских отношениях стало меньше. Беларусь и Россия подписали протокол о компенсации издержек в связи с поставками в 2019 году загрязнённой хлоридами нефти. Сумма компенсации стандартна — 15 долларов за баррель. Т. е. та же, что и для компаний из стран Европы.

Вроде бы невелико достижение как для упоминания в месячном обзоре? А это как посмотреть. Во-первых, тема углеводородов в отношениях РФ и РБ особая. Во-вторых, как давно такие соглашения заключались в ней или любой другой сфере? То-то же.

Попробуем подсчитать, о каких суммах может идти речь. Весной сообщалось, что Беларуси предстоит вытеснить 1,2 млн тонн нефти. Учитывая, что 1 тонна Urals равняется 7,28 барреля, получаем 8,736 млн барр. Таким образом, если эти расчёты верны, то сумма компенсации будет равняться 131 млн долл. 

К сожалению, мы не располагаем информацией (и даже сомневаемся, что она есть в открытом доступе) о том, что же стало причиной такого длительного обсуждения простого, в общем-то, вопроса. Напомним, что договорённости с венгерской MOL и польской PKN были достигнуты ещё в сентябре-октябре прошлого года. Более того, последняя в октябре уже получила часть компенсации. Казалось бы, между союзниками такие вопросы и вовсе должны решаться на лету. Но нет.

Однако, учитывая, что ещё в начале февраля российская сторона давала понять, что ожидает от Беларуси перечня документов для подписания этого самого протокола, рискнём предположить, что задержка случилась по вине Беларуси.

Дело в том, что новость о подписании протокола совпала с другой. Выступая на расширенной коллегии МИД РБ, его глава Владимир Макей сделал довольно неоднозначное заявление: «Введение Россией ограничений на вывоз нефтепродуктов, поставок грязной нефти привело к сокращению экспорта наших товаров, связанных с нефтяной сферой, на 2,055 млрд долларов». Упоминание России в совокупности с постом, который занимает Макей, делает такую оценку политическим заявлением: мол, вот, у нас из-за вас падение экспорта на 2 млрд долл.

Между тем не совсем понятно, что же имел в виду министр иностранных дел.

Данные экспорта за 2019 год по коду 27 «Топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки». Источник: Белстат

Отчётливо видно падение на 1,64 млрд долл. Сузим поиск, ведь Беларусь зарабатывает преимущественно на экспорте нефтепродуктов.

Источник: Белстат

Тут минус уже меньше, падение на 1,276 млрд долл. Но и это ещё не всё. Обращаем внимание на среднюю стоимость тонны НП в 2019 году (она на 50 тыс. долл. ниже). А значит, падение выручки имеет две причины: падение физических продаж и падение мировых цен. В итоге недополученная прибыль белорусских НПЗ по нефтепродуктам из-за «грязной нефти» — примерно 700 млн долл. И это максимум. Собственно, в обзоре статистики мы этот момент уже обсудили.
Однако из-за заявления Макея вынуждены к нему вернуться, поскольку такие оценки усложняют дальнейшие переговоры.

Впрочем, затягивание переговоров Россией (если таковое действительно было), её тоже не красит.

Что важно понимать. Союзнические отношения предполагают, например, совместную выгоду от общих проектов, таких как кооперация производителей лифтов или тракторов. Однако верно и обратное: когда начинаются экономические трудности, то проблемы одного союзника становятся проблемой другого, это неизбежно. Чем больше подобных вопросов в отношениях между двумя странами будет сниматься, тем меньше будет проблем в будущем, причём у обеих сторон.

Да, комплексные соглашения в сфере углеводородов уже давно стали одной из визитных карточек отношений РФ и РБ. Однако в последнее время мы наблюдаем обратное: как переговоры длятся месяцами из-за того, что стороны пытаются закрыть одним махом сразу несколько проблемных вопросов, увязав их в один узел. Похоже, это больше не работает.

Из всего перечня нефтегазовых вопросов компенсация на прошлогодний форс-мажор казалась (и, видимо, была) самым простым. Соглашение фактически типовое, все нюансы наверняка были проработаны в ходе переговоров с европейскими партнёрами «Трансгаза». Следует ли думать, что распутывать этот самый клубок вопросов было решено постепенно (что называется, есть рыбу по частям)? И мы увидим переход от менее сложных вопросов к более сложным? Хотелось бы так думать.

И ещё два момента.

Первое: компенсация может оказаться хорошим стартом. Но может и не оказаться. Важно не потерять темп. Второе: сегодня мы уже можем говорить о белорусской нефтепереработке в таком ключе: минус два месяца. Прежняя тактика набивания переговорной позиции явно больше не работает. Как уже отметили экономисты, для  экономики меньшим шоком стало бы увеличение стоимости нефти для НПЗ, чем двухмесячная работа на минимуме мощности и остановка экспорта.

Российские инвестиции: рост в процентах и миллиардах

В изданиях алармистской направленности (оппозиционная пресса Беларуси, ряд телеграм-каналов) в феврале можно было прочитать о том, что Россия рекордно сократила инвестиции в белорусскую экономику, потеряла лидерство (уступив первое место Кипру). На основе этого шли и вовсе уж полные инсинуации: мол, бизнесу рекомендовано сворачиваться и уходить из Беларуси до прояснения ситуации в вопросе интеграционного соглашения.

Как это обычно бывает, владение источниками и сравнительной статистикой помогает отделить зёрна от плевел.

Итак, берём данные об инвестициях в Беларусь за последние годы.

Источник: Открытые данные в СМИ, Белстат

Что мы видим?

1. Несмотря на невыполнение плана по инвестициям и прямым иностранным инвестициям, прошлый год нельзя назвать провальным. Как видим, всю вторую половину 2010-х инвестиции в белорусскую экономику колеблются примерно на одном и том же уровне.

2. Россия не просто сохранила первое место по инвестициям в Беларусь. Её доля в инвестициях не только не сократилась, а наоборот, даже выросла по сравнению с 2017–2018 гг., когда она действительно упала да 38 %.

Таким образом, российские инвестиции в белорусскую экономику в 2019 году выросли, а не сократились. Что важно: выросли они как в относительном (доля), так и в абсолютном значении (10,8*0,383=4,14 млрд в 2018 году против 4,51 млрд в 2019-м).

Опять-таки, можно ли считать это прорывом? Конечно, нет. В начале 2010-х был зафиксирован абсолютный рекорд: в 2011 году инвестиции вплотную приблизились к 19 млрд долл., половина из них — из РФ. Однако, во-первых, это докризисная экономика, во-вторых, в 2011 году Газпром завершил приобретение «Белтрансгаза». Т. е. сравнивать и говорить: «А вот когда-то было вдвое больше» было бы некорректно.

Наконец, речь немного о другом.

Политический контур интеграции Союзного государства часто связывают и намеренно путают с экономическим. И если первое допустимо, то второе нет. Политический контур в прошлом году буксовал: согласовать дорожные карты — приложения к интеграционному соглашению удалось, а вот подписать его нет. Однако, как видим, это нисколько не сказалось на экономическом контуре. Российский бизнес продолжил работать в республике, а инвестиции никто не сворачивал (как нередко писали осенью в телеграм-каналах).

Наконец, будет полезно вспомнить и об обратном показателе — белорусских инвестициях в российскую экономику.

Как видим, здесь тоже никаких особых провалов нет. Россия остаётся основным объектом инвестирования для белорусского бизнеса, который тем самым укрепляет интеграционные связи. Поэтому когда мы затем читаем в новостях о том, как в России открываются очередные сервисные центры БелАЗа, сборочные центры других машиностроителей, «Амкодор» развивает производство в Онеге, то вот все эти средства.

Великие стройки

Во второй половине февраля от президента Беларуси Александра Лукашенко прозвучало сразу два громких заявления. Вернее, громкими были не сами по себе заявления, а названные проекты.

Итак, во время встречи с губернатором Архангельской области РФ Игорем Орловым белорусский президент упомянул, что строители Беларуси готовы оказать помощь в завершении строительства космодрома Восточный. «Я ему [Путину] рассказал о встрече с [главой госкорпорации "Роскосмос" Дмитрием] Рогозиным и строительстве космодрома Восточный. Говорю президенту: это твоя стройка, контролируешь постоянно. Так что имей в виду, что наш министр туда с Рогозиным полетели или полетят. И Восточный, конечно, надо оперативно достраивать… Мы можем перебросить туда [на космодром] два-три треста, которые могут работать под ключ». При этом последняя фраза (о переброске строительных трестов) была ответом Лукашенко на просьбу Рогозина, просившего помочь специалистами.

Тогда же прозвучало и второе заявление: «Мы очень дружны с президентом Египта [Абдель Фаттахом ас-Сиси]. Добрые отношения у президента России с ас-Сиси. У нас, наверное, там будет общая стройка. Россия, видимо, четыре блока атомной станции будет строить в Египте... "Росатом" очень доволен нашими строителями. Мы обсуждали вопрос совместного строительства. И это, кстати, было ещё до строительства БелАЭС, чтобы мы получили опыт строительства здесь вместе с россиянами, а потом строили по всему миру атомные блоки, станции».

Возможно кто-то отнёсся к этим словам легкомысленно. Мол, где Беларусь, а где АЭС и космодромы. Совершенно напрасно.

Во-первых, белорусские строители строили ещё космодром Байконур. Достаточно вспомнить, что главным прорабом стройки был выросший в тогдашней БССР Сергей Алексеенко, который затем участвовал и в строительстве космодрома Плесецк. И конечно же, не он один. Строители из БССР участвовали в создании наземной инфраструктуры советского космического проекта. Поэтому если белорусские строительные тресты действительно поедут достраивать Восточный, то никакой сенсации в этом не будет. А будет даже своеобразная историческая справедливость.

Во-вторых, любой космодром — это не только «стартовый стол», точка старта ракет. Это ещё и масса вспомогательных объектов, сопутствующей инфраструктуры, в т. ч. в городе Циолковский, который тоже ещё строится. И если у кого-то могли возникнуть сомнения в наличии у белорусских строителей необходимой компетенции для участия в строительстве космодрома, то уж для выполнения работ, не связанных непосредственно со строительством пусковой инфраструктуры, опыта у них точно хватит. Не говоря уже о том, что опыт — дело наживное. У строителей первого космодрома и первой АЭС опыта тоже не было.

Что касается АЭС в Египте, то тут ещё проще, поскольку сомневаться в наличии опыта не приходится. В этом году в Беларуси запустят первый блок БелАЭС. Известно, что в её строительстве участвовали белорусские строители, однако менее известно, насколько активно. Между тем локализация строительных работ приближается к 70 % (около 2,5 млрд долл.).

Справка. Эд-Дабаа — первая египетская АЭС. Соглашение о её строительстве было подписано ещё в конце 2015 года. К настоящему моменту уже определена и одобрена площадка будущего строительства (апрель 2019). Предполагается, что к середине 2020 года будет получена строительная лицензия, после чего начнётся непосредственное строительство.

Египетская станция будет строиться по тому же проекту АЭС-2006, что и БелАЭС, с той лишь разницей, что будет вдвое мощнее (4 энергоблока ВВЭР-1200).

БелАЭС: финальный рывок

Работы на главном совместном проекте Беларуси и России близятся к завершению. И хотя дату физического пуска реактора первого энергоблока пока не называют, новости говорят нам о том, что ждать остаётся недолго. Напомним, что нового мы узнали о станции в феврале.

17 февраля стартовала целевая проверка готовности к завозу ядерного топлива (проводит Госатомнадзор РБ). Согласно законодательству проверка может идти в течение 30 дней. Т. е. к 20-м числам марта мы уже будем знать её результаты. Предварительно в Госатомнадзоре отмечают высокий уровень подготовки работников станции: «Работники БелАЭС перегрузили имитаторы ТВС из открытого пристанционного узла в хранилище свежего ядерного топлива. Во время перегрузки они продемонстрировали слаженную работу, умение и способность надлежащим образом провести подобную операцию в будущем при поступлении свежего ядерного топлива на станцию».

По всей видимости, топливо отправят на станцию сразу же после того, как Госатомнадзор завершит проверку и даст по ней позитивный вердикт. Пока же РФ и РБ готовят соглашение по перевозке ядерных материалов.

Кроме проверки готовности к завозу топлива, на станции также работает миссия МАГАТЭ по комплексной оценке развития национальной инфраструктуры ядерной энергетики. Специалисты анализируют станцию сразу по 19 направлениям. «Подготовка кадров в сфере ядерной энергетики, управление авариями и готовность к аварийным ситуациям и реагирование на них, работа с общественностью, обращение с радиоактивными отходами и отработавшим ядерным топливом, радиационная безопасность, законодательная база, государственная политика в области ядерной энергетики и другие», — уточнили в пресс-службе Минэнерго РБ.

Во-вторых, с конца февраля станция физически готова выдавать энергию в общую сеть. 22 февраля был закончен монтаж четвёртой ЛЭП, которая свяжет станцию с энергосистемой. Всего таких линий будет 7, но для работы одного блока хватит и четырёх.

В-третьих, несмотря на усилия Литвы по созданию общебалтийского фронта противников БелАЭС, такое соглашение так и не достигнуто. В Латвии отказались подписывать документ, сославшись на его неточность (нельзя установить источник происхождения электроэнергии, если она закупается через российско-латвийскую границу). Напомним, что ранее сама Латвия и перенесла точку покупки на эту границу, видимо, как раз для того, чтобы оставить для себя эту «калитку». Таким образом, возможность экспорта в Латвию сохраняется.

В свою очередь, белорусская сторона в феврале предложила Латвии построить прямую ЛЭП. Однако вряд ли Латвия рискнёт так уж откровенно дразнить соседей.

Мы специально упоминаем об этом моменте, хотя он и не имеет непосредственного отношения к строительству. Дело в том, что накануне запуска станции в оппозиционной печати Беларуси в очередной раз полились крокодиловы слёзы на тему того, что до пуска осталось всего ничего, а куда экспортировать — никто не знает.

Подобные стенания — дело привычное, год от года меняются только даты публикации материалов.

Хотя и не все новости по теме БелАЭС в минувшем месяце радовали. Ещё в начале февраля Минфин РФ отверг просьбу белорусской стороны о пересмотре условий кредита на строительство станции. Впрочем, тогда в Минфине оговорились, что их отказ не закрыл тему окончательно и консультации по этому вопросу будут продолжены.

Так оно и случилось. «Обсудили вопросы кредитных наших соглашений, обязательств и кредитования Беларуси, белорусской экономики, вопросы процентных ставок, особенно по атомной станции», — рассказывал президент Беларуси 21 февраля.

Т. е. вопрос явно переходит в разряд долгостроев (вроде компенсации налогового манёвра). Но ставить на нём крест преждевременно.

Источник







Смотрите также: