Белорусские уроки

Использование детей в протестах и экспорт белорусских протестов. Эти концепты стали популярным инструментом в риторике некоторых российских ораторов. На самом деле они уводят от главного, мешают раскрыть реальные и основные угрозы устойчивости государственной машины России.

Это будет звучать банально и пошло, но всё же одна из основных угроз — давняя внутренняя проблема коррупции. Многие фамилии из нашумевшего «кино о дворце» известны. Само по себе сообщение, что у «царя» есть дворец и любовницы, ничего нового не несёт. Император будет жить в избе только из прихоти, и такие случаи в истории можно по пальцам перечесть.

Надо ли скрывать наличие резиденции? Откуда такие «нестандартные» методы финансирования её строительства? Очевидно, что дворцы должны быть служебными, а финансирование — прозрачным. Естественно, нужен и более внушительный «соцпакет» для бывших президентов, а также неизбежность наказания за превышение лимитов. Зачем воровать, если тебе после должности и так обеспечена нормальная жизнь. Справедливости ради отметим, что Дмитрий Песков на днях заявил, что никаким дворцом в Геленджике Владимир Путин не владеет и опроверг обвинения Алексея Навального. Сложно сказать, будет ли Кремль в ответ делать какой-то разбор с объяснением, чей это объект и почему его не надо считать «дворцом царя». Тут, скорее, работает принцип эстетических и политических предпочтений. Одни будут верить Навальному, другие — Пескову.

Вопрос доверия остро стоял в разные эры. Он мог играть роль и в Древнем Риме, и в средневековых русских княжествах. А в нашу эпоху развития информационных технологий значение фактора доверия ещё более возросло. И тут уже никуда не деться от того, что важно не само сообщение, а умение его преподнести, репутация СМИ, блога или спикера и т. д. 

Если же говорить о самой проблеме коррупции и злоупотреблений, то полностью решить её невозможно. Она всегда будет инструментом в руках политических оппонентов, которые могут только разоблачать. Построить или хотя бы придумать систему, где коррупции меньше, намного сложнее, чем просто обвинить.  

Как в России, так и в Беларуси один из системных недостатков антикоррупционной системы — её разбалансированность. Ключевым органом по борьбе с крупными дырами в казне, из коих деньги утекают в чей-то карман, должна быть контрольная палата. Её роль играют Счётная плата и Комитет госконтроля.

Между ними есть принципиальное отличие. Счётная палата — это как бы отдельный институт, и в то же время его формируют в качестве контрольного органа парламента. Палата может выполнять поручения Госдумы и Совфеда. И всё же очевидна сильная зависимость от президента, но всё же не такая, как в Беларуси. КГК вообще никак не связан с парламентом, подчиняется именно президенту. Доверие к такому органу будет всегда ниже. В Комитет станут больше верить, если он будет формироваться парламентом, где есть реальная политическая конкуренция. Одновременно у контрольного органа должна быть доля независимости. Работа Счётной палаты, например, не может быть приостановлена из-за роспуска Госдумы.

Повышение роли контрольного органа, повторимся, не может быть панацеей и полной гарантией, что коррупция исчезнет, но всё же в таких условиях проворачивать схему сложнее. Вторым элементом может быть усиление здоровой конкуренции силовых структур. Если в России в какой-то мере это есть, то в Беларуси ситуация иная, и здесь Минск мог бы учиться на примере Москвы и других стран.

Протесты в России 23 января 2021 года. Фото: РБК

И дело даже не в том, что силовики в Беларуси сейчас жёстко собраны вокруг одного центра, что   говорит о почти полном отсутствии системы сдержек и противовесов. Давайте вспомним, что было истинным триггером большой волны протестов. Не той, что была непосредственно после выборов. Массы вышли на улицы именно после новостей о жестоком обращении с задержанными и чрезмерном применении насилия.

Часть сообщений власть назвала фейками, иногда небезосновательно. Но в других случаях никакой ясности, уголовные дела не возбуждены. Как следствие — резкое падение доверия к силовикам в обществе, а иногда откровенная ненависть, умело подогреваемая в соцсетях. В этой ситуации госСМИ и провластные эксперты настойчиво переводят фокус внимания на «иностранных кукловодов», забывая, что «куклы» отечественные.

В России пока что нет такого вала сообщений о переходе границ легитимного применения насилия со стороны властей. Нет, например, аналога ГУБОПиК, который громит стекло в кафе. В основном шли задержания активных участников, которые провоцировали толпу, нарушали закон или шли на силовые столкновения. Более того, петербургская полиция даже извинилась перед женщиной за пинок в живот, который «прилетел» от сотрудника. От официального представителя силовиков чётко прозвучало: «Это не наши методы».

В Беларуси тоже были свои извинения от Юрия Караева, когда он занимал пост главы МВД. И всё же это заявления совсем иного рода. Он говорил о людях, которые случайно попали под горячую руку на протестах. Не было ни слова о том, что имело место жестокое обращение уже после задержаний или использование газового баллончика против того, кто не угрожал жизни и здоровью сотрудников. К тому же МВД одобрило практику работы людей в штатском из оперативных подразделений, в функции которых входит работа в криминальной милиции, но никак не разгон акций. Они привыкли действовать совсем по-другому, им приходится задерживать, например, наркоторговцев.

В этом плане Москва сделала правильные выводы. Никакой войны с «острокопытными» нет, есть усмирение протестов.            

Однако и в России видны рецидивы фобии «враждебного Запада». В минувшие выходные глава комиссии Совета Федерации по защите суверенитета Андрей Климов заявил:

«Мы располагаем заслуживающими доверия данными, что зарубежные спецслужбы были причастны к проведению несанкционированных акций в России. Прикрываясь детьми, на самом деле реализовывались проекты, которые сочинялись далеко за пределами России и которые ничего общего со стабильным развитием нашего государства не имеют».

Понятно, что подростков сейчас довольно легко поднять на различный «движ» через соцсети, но это же не инопланетные дети. Почему так случилось, что кто-то может их куда увести? Где же было государство? Если не хотите, чтобы детей вовлекали в политику, нужно вовлекать их во что-то другое.

Алексей Навальный. Фото: РИА Новости

Есть ещё один важный аспект — это финансовая «кормовая» база Навального. Вероятнее всего, он получал какие-то средства или ресурсы от Запада, но очевидно, что у него есть пул постоянных жертвователей в самой России. В основном на эти средства он всё это время жил и вёл политическую деятельность. Кроме того, у него не было доступа к крупным госСМИ. И здесь тоже найдена замена — блоги.

В то же время высокопоставленные чиновники всегда имеют доступ к федеральным СМИ и к государственному финансированию. Их деятельность на должностях невозможно отделить от их политической активности. Обычно в мировой практике это решается следующим образом: каждая партия получает из специального госфонда деньги на свою политическую деятельность пропорционально количеству мест в парламенте. Сложно сказать, насколько это осуществимо в России. Если нет, то хотя бы надо смириться с влиянием политических блогеров, с их способностью найти деньги внутри страны (благо Россия большая), а не выпинывать их из политики с помощью госрычагов. Ведь даже когда эти блогеры умеют только критиковать, ничего из себя не представляя как потенциальные министры или президенты, злоупотребления административным ресурсом только играют им на руку.

В Беларуси же ситуация такая, что у блогеров более скромная финансовая «кормовая» база, меньше аудитория, да на неё ещё и зарятся такие, как Максим Кац. Поэтому логично развитие реальной многопартийной системы в парламенте, усиление роли последнего. Сюда же можно отнести выборность губернаторов и мэров. Тогда блогеры смогут реализовать свои амбиции, доказать, что они могут работать не только языком. Если же их не пускать в реальную политику, у них всегда наготове аргумент: «Нам не дают участвовать в выборах» или «Голоса считают нечестно». Реальное руководство городом или районом быстро покажет, умеет ли человек делать что-то, кроме разоблачительных видео. Это один из уроков-выводов, которые напрашиваются по итогам 2020 года как для Москвы, так и для Минска.

А пока мы видим череду потенциальных политиков. Того же Максима Каца, а с белорусской стороны Павла Латушко. Последний, как известно, создал нечто вроде правительства в изгнании, но оно не имеет никакой силы. Такие схемы обычно работают, если твоя страна оккупирована (вспомним эффект того же Шарля де Голля). Но в состоянии холодной гражданской войны перспективы туманны. С другой стороны, повторимся, недопуск к реальному политическому процессу всегда даёт право оппозиции обоснованно ругать власть. И это будет замкнутым кругом, который по спирали ни к чему хорошему не приведёт. Власти нужно уметь грамотно работать в новых медиа. Кроме того, необходимо покончить с вредной привычкой валить всё на «зловредный Запад». Со стороны это выглядит аналогично смешному верованию некоторых политиков в «руку Кремля». Когда Пётр Порошенко реально начал править Украиной, данный культ никак не смог затушевать реальных недостатков президента.

Правящая партия на то и правящая, что она умеет разбить противника именно политическими методами (а не дубинкой) и своим примером эффективного управления страной. Недаром некоторые россияне сознательно не приняли протесты, ссылаясь на то, что при Путине им стало жить лучше, чем при Ельцине. Положительная мотивация работает лучше отрицательной.



Источник







Смотрите также: