Союзный дисбаланс

[b]Семён Уралов — союзный интегратор портала СОНАР-2050 — инициировал дискуссию о роли России в обеспечении белорусского суверенитета, а также о возможностях Беларуси по усилению суверенитета России. Прочитать публикации по данной теме можно по тегу «Суверенитет». В этом же тексте пойдёт речь о том, что продвигаемый ЕС проект «Восточного партнёрства» не сможет стать альтернативой интеграции в рамках СГ или ЕАЭС.[/b]

Конец 2018-го и начало 2019-го ознаменовались кризисом в отношениях России и Беларуси. Идея Союзного государства и дальнейшая интеграция в рамках СГ оказались под угрозой. В мае, на волне саммита «Восточного партнёрства», снова встал вопрос о развитии сотрудничества в рамках данного формата, участницей которого является и Беларусь. Стороны, судя по заявлениям чиновников, достигли существенного прогресса в подготовке визового соглашения между ЕС и РБ.

[b]Справка.[/b] «Восточное партнёрство» (ВП) официально оформилось в Евросоюзе в 2009 году, хотя ранее под видом политики соседства оно уже существовало в более обобщённом формате, куда входили ещё и страны Северной Африки. В программу «Восточного партнёрства» сегодня входят шесть постсоветских стран — Украина, Беларусь, Молдова, Армения, Азербайджан и Грузия. У каждой из этих стран свой уникальный и индивидуальный путь выстраивания отношений с ЕС, и сложно сказать, что ВП представляет собой единую и яркую историю успеха. Такую историю успеха трудно назвать даже в отношении хотя бы одного государства программы «Восточного партнёрства».

На фоне неоднозначной истории программы все попытки Беларуси утвердиться в рамках «Восточного партнёрства» выглядят скорее как политический торг. Хотя ЕС снял санкции с Беларуси, а Минск стал площадкой для переговоров по Украине и другим вопросам европейской безопасности (например, в рамках встреч Мюнхенской конференции безопасности), тем не менее сложно говорить о серьёзном расширении сотрудничества и сближении по линии Минск — Брюссель. ЕС понимает степень зависимости Беларуси от России и неготовность отказываться от экономических преференций, которые даёт Минску Москва. Кроме того, ЕС принципиален в вопросе демократизации постсоветских стран — без этого для них невозможно участие в программах Евросоюза.

Задачу демократизации стран «Восточного партнёрства» и адаптации их законодательства под свою систему ЕС ставит перед собой непосредственно для продвижения своих интересов. С этой мировоззренческой позиции Евросоюз берёт на себя роль старшего в европейской политике, с правом указывать на оптимальность и желательную планку политики других стран и правом диктовать свои правила игры. В эту логику поведения вписывается вся политическая риторика и критика касательно «последнего диктатора Европы» — Александра Лукашенко, которая, хотя и ослабла в последние годы, тем не менее остаётся рычагом влияния на республику.

Схожей принципиальной позиции придерживаются и США. Вопросы прав человека, отмены смертной казни и включения в политический процесс несистемной белорусской оппозиции так или иначе будут вставать при попытках Минска сблизиться с Вашингтоном и Брюсселем.

[b]«Восточное партнёрство» для ЕС, с одной стороны, — это способ обеспечить предсказуемое и лояльное окружение, т. е. создать «пояс безопасности» по периметру границ. С другой стороны, «Восточное партнёрство» — попытка для ЕС закрепиться на международной арене, расширить «зону влияния», повысить свою значимость в регионе и реализовать свои интересы — политические и экономические.[/b] Зачастую эти интересы идут вразрез с интересами России, что провоцирует конфликтные ситуации, жёсткую конкуренцию и ситуацию «игры с нулевой суммой», в первую очередь на постсоветском пространстве.

Часть стран ВП, в частности Украина, Грузия и Молдова, считают программу важной для своего развития, закрепления «цивилизационного выбора» и мечты о принятии в европейскую семью народов. Однако на выходе ни одной из стран не удалось разрешить проблему внутренней социальной напряжённости. И если Грузия хотя бы имиджево продвинулась в сторону технократической модели государства, то Украина и Молдова закрепились в своём политическом развитии как олигархические государства. Все три государства при этом имеют серьёзные территориальные проблемы, а общества политически расколоты.

[b]Безусловно, любая интеграция традиционно требует делегировать полномочия на наднациональный уровень, делиться своим суверенитетом с другими участниками объединения. И чем больше стран состоит в интеграционном блоке, тем меньше вероятность быть услышанным — ведь в итоге необходимо гармонизировать и привести к общему знаменателю интересы всех участников объединения. Так же сложно привнести новые правила в старый, устоявшийся и сформированный на протяжении многих лет интеграционный союз.[/b]

Если сравнить окна возможностей в рамках ЕС и ЕАЭС, то Беларусь имеет реальные рычаги влияния на формирование, содержание и выработку правил Евразийского экономического союза, в то время как при движении в сторону ЕС нужно принимать его правила игры, исключая возможность членства или иной степени интеграции, если ты не отказываешься от своей политической и экономической модели в пользу европейской либеральной модели. Формат «Восточного партнёрства» изменить Беларуси не под силу.

Беларусь традиционно склонна к умеренной, более выверенной позиции — не обрывать связи ни с ЕС, ни с Россией. Особая осторожность подтверждается и тем, что Беларусь — единственная страна «Восточного партнёрства», которая не имеет территориальных конфликтов. Членство в Таможенном союзе, а затем и в ЕАЭС не стало финалом отношений с Евросоюзом, и сейчас Беларусь позиционирует себя скорее как точку входа для продвижения интересов России и артикуляции российской позиции на площадке «Восточного партнёрства» (как мост между ЕС и Россией).

Россия, со своей стороны, предоставляет экономический и политический «зонт», гарантии безопасности и поддержку Беларуси на международной арене. И от Беларуси Россия ожидает поддержки на международной арене.

Европейское направление для Беларуси как альтернатива тесных отношений с Россией сегодня осложнено ещё и тем, что программа «Восточного партнёрства» находится в серьёзном кризисе и становится всё менее привлекательной для колеблющихся стран-участниц — Беларуси, Армении, Азербайджана.

Кризис «Восточного партнёрства» особенно остро обозначился в 2014 году после событий на Украине. Поводом для майдана, как хорошо известно, стало неподписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, которое непосредственно является инструментом «Восточного партнёрства».

Хотя сказать о том, что программа действительно эффективно работала до 2014 года, сложно. Например, ранее отмеченный «отличник "Восточного партнёрства"», Молдова, в 2018 году была признана «захваченным государством» как на внутриполитическом уровне, так и на уровне Европарламента. Власть молдавской олигархии (точнее, одного олигарха — Владимира Плахотнюка) кажется сегодня непобедимой даже внешним европейским наблюдателям.

[b]ВП скорее удавалось завлечь постсоветские государства европейской мечтой, безвизовым режимом, здесь сработала пресловутая «мягкая сила», но найти реальный выход из внутренних тупиков — экономических, политических и социальных — не получилось.[/b]

Государства «Восточного партнёрства» превратились в поставщиков рабочей силы и рынок сбыта продукции, хотя, например, пошатнувшееся за последние годы благосостояние украинских и молдавских граждан не способствует высокому росту потребления европейских товаров внутри Украины и Молдовы.

[b]Сохранение возможности не импортировать, а производить товары на своих производствах — как раз признак суверенитета.[/b] Движение в сторону интеграции с ЕС для Беларуси даже на уровне «Восточного партнерства» в данном случае поставит условием полный слом экономической системы Беларуси и переход на либеральные рейсы, что, помимо зависимости, может вызвать и серьёзный социально-экономический кризис внутри страны. [/b]

Тот же слом будет ожидать и политическую систему, многие решения относительно смены законодательства будут приниматься вопреки народному волеизъявлению. [b]Адаптация к правилам ЕС — обязательное условие для сближения с Евросоюзом в рамках ВП, что совершенно не учитывает особенности государства и потери, которые оно будет вынуждено понести в связи с этим.[/b]

Показательно, что инициировали и продвигали «Восточное партнёрство» в первую очередь Швеция и Польша, имеющие свои политические и исторические амбиции, особенно ярко проявляющиеся в польской внешней политике. Польская внешняя политика имеет свои откровенные претензии и на Беларусь, к тому же Польша часто открыто поддерживает белорусскую оппозицию. Шведы, в свою очередь, активно продвигают ультралиберальную повестку (отказ от половых различий, права сексуальных меньшинств), что сильно противоречит устоявшимся в Беларуси ценностям.

Сложно говорить о возможном равенстве Беларуси в диалоге с ЕС в случае, когда республика отстранена от некоторых форматов «Восточного партнёрства».

Например, она не участвует в диалоге парламентариев «Евронест» ещё с 2011 года.

К участию в парламентской ассамблее среди участников ВП не допускаются официальные лица Беларуси, зато двери открыты для белорусской оппозиции. В таком подходе чётко прослеживается политизированность действий Брюсселя.

[b]В свою очередь, сотрудничество с Россией и Союзное государство как объединение не требуют смены политического и экономического уклада. Безусловно, сближение и интеграция потребуют изменений в законодательстве и его гармонизацию, но общее советское прошлое позволяет исходить из опыта совместного сосуществования и сохранившихся взаимосвязей — нет необходимости ломать другого под себя.[/b]

Обращение к России для Беларуси — это ещё и возможность избежать диалога с ЕС с позиции слабого или просящего. Сегодня такой путь просителя для постсоветской страны — это, скорее, путь в никуда.

Относительно удачно вписаться в контекст ЕС в 2000-х удалось странам бывшего социалистического блока. Но и это длилось до поры до времени — Венгрию и Польшу на уровне институтов ЕС активно обвиняют в развитии авторитаристских процессов, Румыния и Болгария до сих пор не интегрировались даже институционально в ЕС до уровня остальных стран (например, они по-прежнему не являются частью Шенгенской зоны), страны Прибалтики столкнулись с массовым оттоком населения и потерей промышленных мощностей. Балканы по-прежнему являются головной болью юга Европы и отдельно Евросоюза.

Вряд ли такой путь выглядит привлекательным для Беларуси с её структурой экономики и политической системой. Отказ от интеграции и европеизации не означает отказ от сотрудничества с ЕС, но подразумевает формирование совершенно нового подхода постсоветских стран к Евросоюзу.

[b]Беларусь для ЕС — потенциальный объект переформатирования и реформирования в сторону либеральной модели в угоду законодательству ЕС как с точки зрения экономики, так и с точки зрения политики. Сложно в данной ситуации говорить о сохранении устойчивого суверенитета для Беларуси[/b]. В то же время укрепление стратегических отношений с Россией и интеграция в ЕАЭС и Союзное государство позволяют сохранить за собой социально-политический и экономический уклад и право распоряжаться своим развитием по своему усмотрению.

Источник







Смотрите также: