Деофшоризация и реальность

Объём средств, выведенных в офшоры в прошлом году, снизился в 2 раза в сравнении с 2016 годом. Об этом стало известно по итогам недавней рабочей встречи президента России Владимира Путина с главой Росфинмониторинга Юрием Чиханчиным.

Новость на самом деле ставит больше вопросов, чем даёт ответов. А это вообще хорошо или плохо? В моменте и на перспективу? И сколько это вообще — в 2 раза меньше?

Страшное слово «офшор»

Так уж получилось, что в ходе написания материала нам не удалось найти информацию о том, сколько же средств утекло из России в офшоры в 2016 году. Зато доступна информация за 2017 год: 42 млрд долларов. При этом большая часть этой суммы ушла на Кипр (почти 36 млрд долларов), где к настоящему времени скопилось уже более 200 млрд долларов родом из России.

Обычно сравнивают с предыдущим годом. Но, наверное, с 2017-м не получалось красивой динамики, снижение было некруглым (а то и не было вообще снижения). Поэтому и взяли как базу 2016-й.

Впрочем, 2016-й уже как раз менее интересен, хотелось бы знать, сколько ушло в офшоры в прошлом году, чему равняется это «в 2 раза меньше». Потому что, скажем, только по итогам I квартала прошлого года Центробанк РФ зафиксировал вывод 17,2 млрд долларов — весьма весомо. Впрочем, примем предлагаемые условия: объёмы снизились вдвое.

Возможно, это следование некоему общемировому тренду, ведь с офшорами (вроде бы) ведётся активная борьба? Никак нет. Если в 2006 году совокупная стоимость мировых офшоров оценивалась в 6 трлн долларов, то спустя 10 лет — уже в 10 трлн.

Доля мирового ВВП, находящаяся в офшорах (синяя — расчёты Boston Consulting Group, красная — A. Альстадсетер, Н. Йоханессена и Г. Зукмана). Источник: bbc.com

Ладно, но тогда, возможно, 2016-й был каким-то рекордным годом по выводу капиталов в офшоры? Возможно, и так, но вот какое дело: в 2017-м Минфин РФ отчитался о том, что в 2016 году более 6000 российских компаний, наоборот, перестали бегать по офшорам, задекларировали 20 млрд рублей прибыли и уплатили с них 3 млрд рублей налогов. Что, в свою очередь, в Минфине связали с законом о контроле за иностранными компаниями, владельцами которых являются россияне (принят в 2015 году). А раз так, то перед нами, очевидно, не какой-то феномен 2018 года, а долгоиграющий эффект: закон работает, вывод средств в офшоры снижается.

Данные о том, сколько же всего денег было выведено в офшоры из России с начала 90-х, разнятся. Согласно Bloomberg, порядка 750 млрд долларов в период 1995–2019 гг.

Однако в исследовании Tax Justice Network, проведённом профессором Колумбийского университета Джеймсом Хенри, говорится о 1,3 трлн долларов к 2014 году.

Наконец, в работе Национального бюро экономических исследований США говорится, что «объём состояния, хранимого богатыми русскими за рубежом — в Великобритании, Швейцарии, Кипре и других подобных офшорных центрах, — равен активам, хранимым всем населением России внутри страны». Или же втрое выше уровня валютных резервов на август 2017 года. Т. е. снова-таки более одного триллиона долларов.

Уже как-то неуютно. И даже сокращение в прошлом году на пару десятков миллиардов не радует.

Однако, пожалуй, хватит бродить в этих соснах, самое время вспомнить, что такое офшоры и зачем они вообще нужны.

Справка. Офшор или офшорная юрисдикция — страна или территория с особыми условиями ведения бизнеса для иностранных компаний. Как правило, это низкая или вообще нулевая ставка налога на доход. Кроме того, такие юрисдикции позволяют скрывать настоящих владельцев активов, поскольку предоставляют услугу регистрации офшорной компании с номинальным директором.

Обычно таким заработком промышляют островные государства, на что намекает само название.

Хотя, как видим из исследования Национального бюро экономических исследований США, «в Великобритании, Швейцарии, Кипре и других подобных офшорных центрах» всё не так однозначно. Источник: liga.net

Итак, сокрытие прибыли от налогообложения — основная функция офшора, из-за чего многими она воспринимается как единственная. Однако деньги, лежащие в офшоре, — это мёртвый груз. Компания сэкономила ставку налога на прибыль — это можно считать разовой прибылью. Однако дальше нужно зарабатывать: содержание офшорной компании — это ежегодные расходы. Очень скромные, но тем не менее.

Поэтому офшор — это не только пылесос, который высасывает деньги из экономики, но ещё и второй пылесос. На этот раз вдувающий их обратно в экономику.

Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в экономику РФ в 2017 году достигли 23 млрд долларов. Немного, но это лучший показатель в период 2014–2017 гг. Приходят эти деньги, как правило, из офшоров, причём обычно из тех же самых, куда и ушли ранее. Т. е. примерно 55 % средств, выведенных в офшоры в 2017 году, вернулись обратно.

«Это те деньги, которые могли бы быть инвестированы в российскую экономику», — льёт крокодиловы слёзы Bloomberg по 750 млрд долларов, выведенных в офшоры. Однако, как мы видим, они и были инвестированы, хотя, разумеется, далеко не все.

А теперь следим внимательно.

Обвал ПИИ

В ноябре прошлого года в Минэкономразвития РФ подводили предварительные итоги года, анализировали данные за I — III кварталы. И зафиксировали рекордное падение уровня ПИИ в российскую экономику. В январе — сентябре в экономику РФ зашло 24,8 млрд долларов ПИИ. А в январе — сентябре 2018-го — только 2,4 млрд. Падение почти в 10 раз.

2,4 млрд — это очень мало, сравнимо с Украиной. Для сравнения: уровень ПИИ в экономику Беларуси в прошлом году — около 10 млрд долларов. 

Т. е. деньги не уходят из страны в офшор, а значит, и не возвращаются обратно — система пылесосов дала сбой.

Впрочем, министр экономического развития РФ Максим Орешкин заявил тогда, что это спекулятивные деньги: «В любой период волатильности новые инвесторы, те, кто ещё не работает на российском рынке, всегда берут паузу, чтобы посмотреть, как будет развиваться ситуация [речь об очередных антироссийских санкциях. — Ред.], не торопятся такие стратегические решения принимать при волатильности… Те компании, которые работают в России, продолжают реинвестировать свою прибыль, это на самом деле очень важный источник прямых иностранных инвестиций, когда компании зарабатывают внутри страны и опять инвестируют в развитие собственных проектов».

Мы позволим себе в этом усомниться, иначе оказывается, что системно работающий в России бизнес даёт только 1/10 долю инвестиций из-за рубежа, тогда как остальные деньги дают инвесторы, которые с Россией практически не связаны. Разумнее было бы предположить, что пережидают и те, и другие.

Но не будем спешить праздновать победу.

Отток

Кроме вывода денег в офшорные юрисдикции, существует также понятие оттока капитала. Согласно данным Центробанка РФ, «чистый отток капитала частного сектора из России в 2018 г. вырос в 2,7 раза по сравнению с предыдущим годом — до 67,5 млрд долларов». А в январе — феврале текущего года динамика оттока ускорилась ещё в 2 раза — до 18,6 млрд долл. Это уже в сравнении с январём — февралём 2018 года, притом что базовый сценарий Центробанка РФ предполагал отток в размере 20 млрд долларов за весь (!) год.  К слову, прогноз на минувший год был почти таким же — 19,2 млрд долларов.

Это уже не объяснить волатильностью и пережиданием трудных времён. Хотя давайте вернёмся к определению. Что вообще такое отток капитала?

Справка. Отток (бегство) капитала — стихийный, не регулируемый государством вывоз капитала юридическими и физическими лицами за рубеж в целях более надёжного и выгодного их вложения, а также для того, чтобы избежать их экспроприации, высокого налогообложения, потерь от инфляции.

Причём отток капитала от инвестиций в чужие экономики отличается довольно просто. Отток это:

не вернувшаяся валютная выручка;



товары и услуги, которые не поступили в счёт оплаты по импортным контрактам;



переводы по фиктивным операциям с ценными бумагами.

Но вернёмся к причинам. При ближайшем рассмотрении оказывается, что для 67,5 млрд долларов, которые ушли из РФ в прошлом году, почти всё это не применимо.

Выгодное вложение? Инвестиции в российскую экономику дают вполне солидную по мировым меркам норму прибыли. Налогообложение? Разобрали выше. Потери от инфляции? Невелики и вполне покрываются прибылью. Получается, остаётся только экспроприация?

Но экспроприация — слово достаточно громкое. Если задаться целью и вспомнить, когда государство в последний раз по беспределу кого-то раздевало до трусов, то на ум приходит разве что ЮКОС. Да и то, беспределом это являлось разве что с точки зрения самого ЮКОСа и его совладельцев.

Т. е. деньги утекают, а причины туманны.

Давайте вспомним, насколько отток таких крупных сумм в принципе уникален?

Легко обнаруживаем, что нет, не уникален. 2008-й — минус 133,6 млрд долларов, но это особый случай: мировой кризис. К тому же двумя годами ранее сравнимая сумма в Россию как раз и зашла (131,5 млрд долларов за 2006–2007 гг.), так что, считай, то на то и вышло.

Ладно, смотрим дальше.  Вот совершенно благополучный 2013 год. Никаких санкций и конфликта с Украиной, стоимость углеводородов зашкаливает, а доллар стоит примерно вдвое меньше, чем теперь. Минус 60,3 млрд долларов. Годом ранее — минус 54 млрд. В 2011-м и вовсе 81,4 млрд.

2014-й — минус 152 млрд долларов и ещё 57,1 млрд в следующем. Тут уже санкции пошли, плюс эффект новизны. Затем в 2016–2017 гг. доходы от торговли углеводородами на фоне мировых цен резко сократились, упал и отток капитала (18,5, и 25,2 млрд долларов соответственно). Ну и в прошлом рванул вверх. Однако кратный рост всё же не сам по себе, а на фоне низкой базы сравнения.

Плохо ли, что капитал вывозится? Да. Однако это абстрактное «плохо». Хуже, что он не возвращается. Однако, с другой стороны, мы видим, что (с учётом цен на энергоносители) год вполне рядовой, никакого внезапного бегства не наблюдается.

Проблема наследования уделов

Экономист Андрей Мовчан в интервью российскому Forbes касается наиболее вероятной причины бегства капиталов:

«У нас миллиардеров не так много. Долларовых меньше ста, по-моему, и мы их всех знаем, в Кремле их список тоже есть. И я очень сомневаюсь, что они смогут передать по наследству то, что им принадлежит внутри России. На мой взгляд, кремлёвская позиция состоит в том, что это государственные активы, которые им дали подержать.

Кроме того, даже если считать их миллиарды как частную собственность, эти миллиарды очень часто спорные. Сколько на самом деле стоит бизнес при условии, что у него очень много, например, оборонных бизнесов и бизнесов, которые приносят убытки? Сколько стоит МТС, если завтра можно отобрать у неё лицензию?

Понятие большой собственности для России очень условно, поэтому я не думаю, что для этих людей вообще стоит вопрос о передаче по наследству собственности в России. А то, что у них не в России, они будут передавать по законам тех стран, где это находится».

Оценка, в принципе, тоже не нова. Суть её, получается, состоит в том, что миллиардеры — своего рода вассалы, получившие уделы в обмен на присягу. Уйти с ними к другому сюзерену они не могут, зато могут распоряжаться доходом с удела.

Сейчас, похоже, приходит время эту систему отношений менять.

Во-первых, потому, что история даёт однозначный ответ на перспективу такой модели: государство слабеет, уделы крепнут, их интересы всё чаще не совпадают. Схема была полезна в своё время, но Россия её переросла.

Во-вторых, потому, что процедура передачи власти становится рисковым временем и эти риски периодически повторяются. У держателей основных активов прибавляется ещё один мотив для вывоза капитала.

В-третьих, это создаёт ненужные риски уже в рамках Союзного государства. Резкие скачки оттока капитала бьют по внутреннему рынку РФ, на который работает белорусская экономика. А она и без того напоминает хрустальный бокал.

***

Ну и самое время вернуться в начало: так хорошо или плохо то, что вывод средств в офшоры резко упал? Получается, что не очень. Ведь их возврат оттуда хотя бы отслеживается. А сами офшоры — всё же не только «нахомячивание» денег в кубышку, но и инструмент их возврата обратно в Россию. Сократился вывод в офшоры, зато рванул отток. Вот они, родимые, никуда не сократились. Просто ушли по другим каналам.

Когда два таких явления существуют параллельно, логично попробовать бороться с одним при помощи другого: офшорами с оттоком капитала. Как бы дико это ни звучало.

В соседней Украине, кстати, пытаются проделать что-то подобное: заменить налог на прибыль налогом на вывод капитала. Тем самым создаётся как бы «внутренний офшор» для тех, кто намерен реинвестировать прибыль. Ну а кто выводит, тот платит в любом случае.

Правда, до реализации этой схемы пока не дошло, да и её изъяны на поверхности (можно ничего никуда не инвестировать, а скупать валютные ОВГЗ, которые Украина выпускает под дикие проценты). Однако суть ясна: пришло время отказаться от опоры на условных «феодалов» в пользу условной «буржуазии», которая между кубышкой и инвестициями выбирает как раз инвестиции.

За свою «присягу» и свой выбор они, конечно, попросят льготы. Но это тот случай, когда торг уместен.  

Источник







Смотрите также: